В прошлом году тема интернатных учреждений громко звучала в СМИ из-за скандала во Львовской области (Фото: Y16) В 2024 году на деятельность более 700 детских интернатов украинское правительство потратило почти 11,4 млрд грн — то есть содержание одного ребенка стоит более 37 тыс. грн в месяц. Но на самом деле 90% денег просто не доходят до детей, а тратятся на коммунальные услуги и зарплаты персонала, пишет Марьяна Вербовская, NGL.media. NV публикует материал коллег в рамках информационного сотрудничества. 12-летняя Вера (имя изменено) летним вечером 2024 года решила записать видео, где рассказала о сексуальных домогательствах директора учреждения. В то время она проживала в учебно-реабилитационном центре для детей с нарушениями развития в Великом Любене. Последние 20 лет его возглавлял Степан Мащак, педагог с многолетним опытом и отец троих детей. По словам девочки, он заставлял ее целоваться и наблюдал за тем, как она принимает душ.
История Веры
Это видео попало к волонтерам, которые занимались воспитанниками учреждения, и именно они передали его в офис уполномоченного Верховной Рады по правам человека. Утром 27 сентября в Великий Любень без предупреждения выехала мониторинговая группа.
Реакция на видео
Кроме сотрудников офиса уполномоченного по правам человека, в состав группы входили представители неправительственных организаций и психологи.
«У нас не было цели поехать и выявить нарушения, мы хотели отреагировать на обращение ребенка. Но то, что мы увидели, — это либо приговор системе защиты детей, либо возможность изменить ее», — рассказал NGL.media один из членов мониторинговой группы Кирилл Невдоха, глава Офиса детей и молодежи ДІйМО при Минсоцполитики.
В эту спецшколу принимают наиболее уязвимые категории: полных сирот, детей, лишенных родительской опеки, или с особыми образовательными потребностями. Часть школьников живет в заведении, а часть ежедневно приезжает на учебу. На момент проверки там было 57 детей.
«Я сам от рождения и до 16 лет прожил в интернате, но с тех пор прошло более девяти лет. Обидно признавать, что нарушения прав ребенка в учреждениях институционального ухода остаются одним и теми же из года в год. Например, в свободном доступе нет туалетной бумаги. Дети должны идти к воспитателю и просить ее», — рассказывает Кирилл Невдоха.
Администрация спецшколы утверждает, что воспитатели вынуждены прятать туалетную бумагу, потому что дети ее едят или портят.
Однако более всего шокировало Кирилла то, что дети рассказывали о давлении и оскорблениях со стороны руководства учреждения. Одна из несовершеннолетних девушек рассказала, что ее называли «проституткой», «животным», «мразью», «никому не нужной». Кроме того, им не хватает еды, а за плохое поведение их бьют линейкой и комнатными тапочками.
«Мы зафиксировали показания детей о том, что директор совершал действия сексуального характера в отношении девочек-воспитанниц учреждения, публично унижал, а также угрожал избиением и помещением в психиатрическую больницу за „плохое поведение“ или нарушение распорядка дня», — сообщил на следующий день после визита мониторинговой группы уполномоченный Верховной Рады по правам человека Дмитрий Лубинец.
Он не конкретизировал суть выявленных нарушений, но, по данным NGL.media, воспитанницы жаловались на то, что директор заведения ложился к ним в постель, касался интимных мест, заставлял целоваться.
Семеро детей, которые свидетельствовали об издевательствах и домогательствах, в тот же день покинули спецшколу — их перевели во львовский Центр социальной поддержки детей и семей Рідні. Уже через несколько недель пятеро из них были переведены на семейную форму воспитания. Среди них и Вера, которая рассказала свою историю на видео.
«Представьте, до этого они годами проживали в интернате и им говорили, что нет семей. А здесь за несколько недель им нашли семьи», — говорит Кирилл Невдоха.
По словам монахини УГКЦ Юлии Фляк, которая руководит коммунальным Центром социальной поддержки детей и семей Рідні, сейчас дети в безопасности, работают с психологами.
«Больше деталей не стану рассказывать, чтобы не навредить будущему детей. Они читают новости, следят за этой историей», — рассказала NGL.media монахиня.
Еще одна девушка, которую забрали из спецшколы, беременна, и ее согласились взять к себе монахини из римско-католического монастыря во Львове.
Других детей также постепенно начали переводить в разные учреждения. По состоянию на март 2025 года в Великолюбенском интернате из 57 детей осталось около 20.
Расследование сексуального насилия
По делу о сексуальном насилии над детьми сразу начали уголовное производство. Как рассказал NGL.media адвокат от Ассоциации женщин-юристок ЮрФем Олег Иванов, который представляет права пострадавших воспитанников, подобные дела могут слушаться годами, поскольку каждый эпизод требует рассмотрения и сбора доказательств. В общпей сложности следователи допросили уже более 60 человек.
«Мы работаем с пятью пострадавшими в возрасте от 12 до 17 лет, четверо девушек и один молодой человек. Документы, которые нужно было изъять во время следствия, уже изъяты, следственные действия продолжаются», — говорит Олег Иванов.
По данным NGL.media, в ходе расследования выявлены случаи сексуального насилия между самими детьми. Один из воспитанников детского дома рассказал о том, что в школьном туалете его изнасиловал старшеклассник. После этого они продолжали учиться в одной школе.
Из уже обнародованных в госреестре судебных решений также известно, что, помимо обвинений в насилии, дети жаловались на то, что у них забирали банковские карты, на которые поступали социальные выплаты. По их словам, директор Степан Мащак якобы обещал им купить за накопленные там деньги мобильные телефоны, но так этого и не сделал.
Уже после мониторингового визита в соцсетях распространилось видео, где воспитательница Великолюбенского интерната Светлана Подусовская жестоко избила ученицу линейкой. В ноябре ее приговорили к 100 часам общественных работ с запретом работать с детьми в течение года.
Наказание психушкой
NGL.media удалось поговорить с выпускницей интерната, которая согласилась подробнее рассказать об использовании карательной медицины.
Настя Ваньо провела всего четыре года в Великолюбенском УРЦ, куда попала в 2017-м после расформирования Червоноградского интерната.
«Во временный приют, куда меня тогда перевели, приехал Степан Мащак с учителем физкультуры, и они предложили поехать к ним в Великий Любень. В приюте не разрешали пользоваться телефоном и ходить в магазин, а Степан Иосифович сказал, что у него можно, вот я и согласилась», — рассказывает Настя.
Уже в интернате она заметила странное отношение директора к воспитанникам. Степан Мащак проводил уроки химии и информатики, во время которых постоянно говорил о том, что будет с учениками после окончания интерната. Например, повторял «вы будете проститутками» и рассказывал о выпускницах, которые якобы отдались за деньги неизвестным и через несколько дней их нашли мертвыми.
По словам Насти, директор во время совещаний с учителями призывал бить детей указками или линейками за плохое поведение. О регулярных побоях рассказывали и другие воспитанники интерната.
Однако худшим наказанием было даже не это. Оказалось, что за непослушание детей отвозили во Львов на «реабилитацию» в областную психиатрическую больницу. «Никто не любил туда ехать. Я была там где-то пять раз, каждый раз за плохое поведение», — рассказала NGL.media Настя Ваньо.
Основанием для такого наказания мог стать любой проступок. Как-то Настя увидела на дереве кота и решила его покормить. «Он ко мне привязался, и я забрала его в интернат. Воспитательница меня предупредила, что за такое отправят в психушку. Но я не побоялась и взяла кошку с собой, назвала ее Джой», — рассказывает Настя.
Когда директор узнал об этом, то был очень зол, говорит Настя. Сначала хотел сам забрать кошку, но она убежала и спряталась под диваном. Он еще больше разозлился и пообещал отвезти Настю «на Кульпарковскую», где расположена Львовская областная клиническая психиатрическая больница.
«Я уже там была и понимала, что сделаю все, чтобы туда не попасть. Вариант был один: сбежать из интерната», — вспоминает девушка.
Настя выбежала из школы и спряталась неподалеку в заброшенном доме. У нее не было ни опыта, ни навыков путешествий без кого-то из старших. Поэтому, когда стало вечереть, она решила вернуться в интернат. Ее уже ждали несколько машин полиции.
«Один из полицейских ударил меня в лицо и пнул. Он был злой. Я объясняла, что не хочу в психбольницу, но это не имело значения. Меня посадили в машину и отправили на „реабилитацию“ в дурку», — вспоминает выпускница.
Там ее ждали уколы и таблетки.
«Нас будили в семь, выдавали таблетки и проверяли рты, чтобы мы глотнули. Далее на два-три часа пускали воспитателей. Потом можно было смотреть мультик Зверополис, который включали по кругу в течение дня. Но хуже всего это уколы, от них я чувствовала себя овощем, просто пялилась в стену», — вспоминает девушка.
Директор Львовской областной клинической психиатрической больницы Богдан Чечетка в разговоре с NGL.media предположил, что рассказ Насти Ваньо может быть манипуляцией. Правда, причин для такой манипуляции он не назвал.
«С сентября — когда в Великий Любень приезжала мониторинговая группа — у нас проводили много комиссий, проверяли документы, мы открыты к этому, потому что не видим нарушений. Могу вас заверить, что заведующая детского отделения Оксана Лемашко — христианка, у нее правильные ценности. Ну и дети, которые к нам оттуда приезжали — очень тяжелые, поймите меня правильно», — утверждает директор психлечебницы.
По словам Чечетки, все дети проходили лечение исключительно по медицинским показаниям. Всего в прошлом году через детское отделение психбольницы прошли 15 воспитанников Великолюбенского УРЦ, в 2023-м — еще 20. При этом, с тех пор как Степана Мащака отстранили от должности директора (в конце сентября прошлого года), ни один ребенок из УРЦ не ездил на лечение в психбольницу. Это, без сомнения, вызывает много вопросов.
После разговора с NGL.media Богдан Чечетка прислал в мессенджер фото чашки, которую дети из Великого Любеня якобы подарили работникам детского отделения. Это фото Чечетка сопроводил ироничным комментарием: «Вот такая карательная психиатрия».
Однако независимые наблюдатели считают, что психиатрическое лечение в качестве наказания используют во многих украинских интернатах.
«Это довольно распространенная практика в большинстве интернатных учреждений. Я знаю лично выпускников, для которых это просто было нормой: за плохое поведение — в психушку… Проблема в том, что их туда привозят и часто не фиксируют в документах. То есть если сделать запрос по конкретному ребенку, то его там и не было», — рассказала в своем интервью Инна Мирошниченко, участница мониторинговых групп уполномоченного по правам человека.
Без права на образование
Одно из немногих счастливых воспоминаний Насти из интерната — это приезды волонтеров. Во время одного из них она познакомилась с львовянкой Ирой (имя изменено). Когда девушка заканчивала интернат, Ира попросила директора отпустить ее во Львов на учебу, потому что там они бы могли чаще видеться и она могла бы ей помогать.
«К сожалению, он не позволил. У него была договоренность с училищем в Сокале, что он отдаст детей туда. Полтора года она приезжала к нам на каникулы или выходные, а потом мне удалось ее перевести во Львов и она начала жить в нашей семье», — вспоминает Ира.
По словам волонтера, директор не скрывал своего пренебрежительного отношения к детям, обзывал их и регулярно напоминал, что они ничего не добьются. Также вспоминает, что он не любил, когда приезжали волонтеры, мог на несколько месяцев запретить им посещать детей.
«Как-то он разозлился, что мы раздали детям подарки сами. Это была обувь, которую они у нас попросили. Он считал, что надо было дать ему и уже он раздаст. Я настроилась, что не буду принимать его слова близко к сердцу, даже когда он меня посылал, потому что мой приоритет — это встречи с детьми», — объясняет Ира.
В этой истории Ира сыграла еще одну важную роль. Именно она передала видео 12-летней Веры в офис омбудсмена. Признается, что это был вынужденный шаг, поскольку все попытки решить проблему на месте оказались неудачными. Сейчас она участвует в расследовании и уже была допрошена в качестве свидетеля.
Вечный директор
О 64-летнем Степане Мащаке известно мало. Свою страницу в фейсбук он активно не ведет, на сообщения и звонки не отвечает. Лично пообщаться с ним так и не удалось. Коллегам рассказывал, что до интерната руководил другим учебным учреждением.
Из реестра судебных решений известно, что в 2005 году он взял свою жену Александру Мащак на должность медицинской сестры в интернате. В январе-декабре 2013 года он начислял ей надбавки и премии, несмотря на очевидный конфликт интересов. Позже суд оштрафовал его на 170 грн за это.
Александра Мащак осталась работать в интернате даже после увольнения мужа. Она отказалась общаться с NGL.media.
Известно также, что у Степана и Александры Мащак трое сыновей. Один из них, 33-летний Андрей Мащак, в 2023 году создал приемную семью, обязавшись взять на попечение и совместное проживание девочку из интерната, который возглавлял его отец. При этом на самом деле ребенок продолжает учиться и проживать в интернате. Фиктивная опека может быть связана с тем, что дает право на отсрочку от мобилизации.
Волонтеры и выпускники Великолюбенского УРЦ, с которыми общались NGL.media, рассказывали, что Степан Мащак живет рядом с интернатом, и дети часто видели, а иногда и помогали загружать его машину продуктами из школьной столовой.
«Это не был тот директор, который думал о детях», — говорит Настя Ваньо.
Когда она только переехала в Великий Любень, то у нее было 150 евро, подаренные итальянской семьей на установку брекетов. «Еще перед переездом я рассказала директору о деньгах и о том, что хочу выровнять зубы. Он сказал, что можно будет это сделать, без проблем», — вспоминает девушка.
Деньги она отдала директору. Через некоторое время напомнила о брекетах, но услышала, что «уже поздно». «Директор сказал, что это можно было сделать до 14 лет. Угадайте, сколько лет было мне? Как раз 14. Вместо этого предложил купить телефон Xiaomi, я согласилась. Что он сделал с остальными сбережениями, не знаю», — говорит Настя.
В декабре 2024 года Степан Мащак написал заявление на увольнение. Вместо него исполняющим обязанности директора назначили Ореста Солоху, который ранее работал в интернате учителем физкультуры. Он несколько недель обещал поговорить с NGL.media, однако за день до встречи заявил, что не готов что-либо комментировать.
Выпускница интерната поделилась своими воспоминаниями и о нем. «Он был классный, можно было с ним подурачиться. Но если опаздываешь на его урок, то десять раз пинал под зад», — вспоминает она.
Деньги, которые не доходят до детей
То, что обнаружила мониторинговая группа омбудсмена в Великом Любене, шокировало многих, но не тех, кто работает с интернатами постоянно. Большинство активистов, с которыми общались NGL.media, начинали разговор словами «так было всегда, систему надо менять». История Степана Мащака на самом деле подсветила давнюю проблему.
«Представьте, на одного воспитанника дома ребенка, в зависимости от возраста, государство закладывает до 100 тыс. грн в месяц. Это не учитывая средства благотворителей», — говорит Дарья Касьянова, председатель правления Украинской сети за права ребенка.
90% этих средств никогда не дойдут до ребенка, а будут потрачены на отопление и обслуживание учреждений, зарплаты и другие сопутствующие расходы.
Всего в интернатах учится около 90 тысяч детей. Только треть из них остается в учреждениях круглосуточно. Дарья Касьянова объясняет: большинство детей оказались там по заявлениям родителей, которые выбрали для них такую форму обучения из-за различных семейных обстоятельств. Среди основных причин попадания детей в интернатные учреждения — бедность и отсутствие инклюзивного образования в обычных школах и садах.
При этом, по результатам исследования, проведенного международным благотворительным фондом СОС Дитячі Містечка, одной из важных причин, из-за которых люди отказываются от усыновления, является недостаточный уровень финансовой поддержки. То есть если эти деньги будут перераспределены на поддержку конкретных семей, ситуация может кардинально измениться.
Бюджет Великолюбенского УРЦ в 2024 году составил 14,24 млн грн — из расчета на 50 воспитанников это около 24 тыс. грн в месяц на каждого. А учитывая, что последние три месяца там проживали около 20 детей, то получается фактически почти 50 тыс. грн на ребенка в месяц.
Интернаты заинтересованы, чтобы детей не усыновляли
В ответ на запрос NGL.media Национальная социальная сервисная служба сообщила, что по состоянию на конец прошлого года 25 648 детей устроены на круглосуточное пребывание в интернатные учреждения. Более чем у 80% из них есть родители, не ограниченные в родительских правах.
«Большинство детей в интернатах лишены статуса, то есть их невозможно усыновить. Несколько лет назад было 90% детей, сейчас немного меньше, но не существенно, — объясняет Леонид Лебедев, основатель благотворительной организации Измени одну жизнь, советник министра соцполитики в 2019—2020 годах. — Проблема в том, что институциональные учреждения заинтересованы в такой ситуации, потому что есть дети — есть финансирование. При этом у них имеются все инструменты, чтобы ребенок быстрее был усыновлен. Например, если ребенка долгое время не посещают родные, директор имеет право подать исковое заявление в суд с запросом о лишении родителей прав. Тогда ребенок появится в списках детей, которых можно усыновить».
Организация Леонида Лебедева сфокусирована как раз на том, чтобы дети из интернатов стали более заметными. Вместе с фотографами и видеографами они ездят по детским домам и рассказывают истории детей в соцсетях, чтобы у тех было больше шансов найти родителей.
По данным службы по делам детей Львовской ОВА, за последние четыре года из Великолюбенского УРЦ на ту или иную семейную форму воспитания устроили только 11 детей.
По словам Владимира Фридрака, начальника управления службы по делам детей Львовского горсовета, ранее похожая ситуация была и во Львове. Однако это изменилось после открытия в 2021 году Центра Рідні, откуда 40% детей возвращаются в семьи.
«Мы гордимся этой цифрой. Такой процент пристроенных детей напрямую связан с тем, как идет работа в коммунальном центре. Наши специалисты работают не только с детьми, но также с родителями. Потому что приют — это временная форма, приоритет всегда за тем, чтобы ребенок рос в семье», — объясняет NGL.media Владимир Фридрак.
Кирилл Невдоха считает, что большинство учреждений институционального ухода «искусственно» удерживают детей. Например, во время мониторингового визита в приют службы по делам детей Львовской ОВА на Левандовке оказалось, что дети находились там более года, хотя их пребывание не должно было бы превышать 90 дней. Речь идет о группе детей из Запорожской области, которых эвакуировали в приют после начала полномасштабного вторжения.
«Дети годами живут в учреждениях институционального ухода, и это не случайность. Вот, например, приют на Левандовке: детей из Запорожской области группами перенаправляли в другие приюты. Для чего? Чтобы получить нужное количество детей и обеспечить бесперебойное финансирование учреждения. Ведь когда есть дети, есть деньги, это главный критерий для функционирования таких учреждений», — говорит Кирилл.
На сообщение Дмитрия Лубинца о приюте на Левандовке Львовская ОВА ответила публично, назвав слова омбудсмена личным пиаром. Заместитель председателя ЛОВА Иван Собко даже требовал извинений от Лубинца, но безрезультатно.
Чтобы посмотреть интерактивную карту с более подробной информацией по каждому интернатному заведению, перейдите по ссылке. Указана общая сумма запланированных средств на 2024 год на каждое учреждение (финансирование из государственного и местного бюджетов). Данные собирает Национальная социальная сервисная служба Украины. NGL.media получило эти данные из двух независимых достоверных источников.
На самом деле большинство украинских детских домов уже должны были бы закрыть, если бы не война. Еще в 2017 году правительство утвердило Национальную стратегию реформирования системы институционального ухода и воспитания детей на 2017−2026 гг. Предполагалось, что все институциональные учреждения типа интернатов с более чем 15 воспитанниками будут закрыты, а 99% сирот будут охвачены семейным воспитанием. Однако после полномасштабного вторжения стратегию решили обновить и утвердили новый документ, рассчитанный на 2024−2028 гг. В целом обновленная стратегия повторяет предыдущую, но добавлены еще две группы уязвимых детей — те, которых вернули из депортации, и те, которые переехали с временно оккупированных территорий. Главная цель стратегии осталась неизменной — 95% детей из институциональных учреждений должны воспитываться в семьях. Василиса Дыбайло, директор благотворительной организации Партнерство Каждому Ребенку, участвовала в написании обеих стратегий реформы интернатов. Она убеждена: чем быстрее закроют институциональные учреждения, тем больше детей получат шанс на полноценное будущее. «Опыт показывает, что как только в больнице есть кровать, то на ней появляется пациент. То же самое с интернатами. У нас есть кейсы, когда ребенок из детдома в год и семь месяцев попадает в патронатную семью, но при этом не может говорить, сидеть и не имеет навыков в соответствии со своим возрастом. Один месяц в семье — и ребенок всему научился! А в доме ребенка ему бы уже поставили диагноз „задержка развития“», — говорит Василиса Дыбайло. В Украине есть случаи, когда процесс лишения родительских прав длится по семь лет — и все это время ребенок находится в интернате. Марианна Онуфрик, председатель общественных организаций Социальная Синергия и Семья для лиц с инвалидностью, рассказывает, что в Великобритании ребенок может попасть в новую семью уже через несколько дней после изъятия из биологической семьи. В стране есть отдельная специализация судей, которой занимаются исключительно семейными вопросами. «У нас, чтобы устроить ребенка в семью, он должен получить статус сироты или быть лишенным родительской опеки. За рубежом есть много практик, когда ребенок может получить юридический статус для перехода в другую семью за несколько дней, потому что этот вопрос приоритетный. Каждый день в институциональном учреждении наносит ему вред», — говорит Марианна Онуфрик. Ее коллега Василиса Дыбайло добавляет, что успех реализации стратегии напрямую будет зависеть от финансирования и политической воли закрыть все интернаты. «Я вообще сторонница моратория на устройство детей до трех лет в институциональные учреждения. Таким путем пошли страны постсоветского блока: Чехия, Словакия, Румыния. В Словении запрещено передавать детей в учреждения круглосуточного ухода до 12 лет. Потому что исследования показывают, что, пока есть куда устроить детей, их туда будут устраивать. Нам нужен четкий запрет», — заключает Дыбайло.
Медленная реформа